К списку произведений
К списку произведений Рассказы и завязиТРЕБУЕТСЯ БАНЩИЦА В МУЖСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕКогда Иван с морозной и ветряной улицы зашел в теплое здание бани, то сразу же почувствовал какое-то успокоение, а представив, что через несколько минут будет сидеть в парилке с её стоградусной жарой, он и вовсе отмяк душой. Иван купил в кассе билет, полотенце и березовый веник, который хоть был неказист и тонок, но запах его сухих и шуршащих листьев напоминал июньскую пору деревенского лета. Сдав полушубок в гардероб, Иван зашел в мужское отделение. Банщика на привычном месте за столом у двери не было, и, поискав его глазами, Иван наколол билет на тонкий металлический штырь, стоявший тут же на белой скатерти. В свободном закутке раздевалки он стал неспешно раздеваться, отмечая про себя, что в бане с той поры, когда был здесь в последний раз, очень многое изменилось и переделалось. Народу в этот дневной час пришло немного, и оттого было тихо. Слышалось даже тиканье больших часов с маятником над столом банщика. Раньше, как хорошо помнил Иван, здесь бывало намного шумнее и как-то уютнее, что ли. И, глядя на новые кафельные стены, он подумал, что при любой переделке старого исчезнет нечто такое, отчего при воспоминании о прошлом набегает в душе какая-то волна нежной и светлой грусти. Заняв в мойке мраморную скамью и замочив в горячей воде веник, Иван прошел в парилку. Там, на удивление, никого не оказалось и он, поднявшись на самый верх полка, сел на горячую лавку. Сухой жар был вполне терпим, да Иван и не относил себя к заядлым парильщикам, которым почему-то всегда не хватает жару. Эти "спецы" банного дела заходят в парилку в колпаках и брезентовых рукавицах, выливают на шипящую каменку целый ушат воды, а нагонив нестерпимый жар и похлеставшись на полке минуту-другую, первыми убегают в предбанник. Все же остальные, без рукавиц и колпаков на головах, сидят, как ни в чем не бывало, и еще долго парятся, иронично посмеиваясь над "спецами". Долго одному Ивану на полке посидеть не пришлось. Вскоре в парилку потянулись мужики. Шумно вздыхая и переговариваясь, они стали подниматься на усыпанный березовыми листьями полок, предвкушая наслаждение от парного действа. Позади всех зашел и небольшого роcта пухленький мужичок в белой лыжной шапочке, натянутой на уши, и в таких же белых перчатках. Он не поднялся по ступеням вместе со всеми, а подставил ушат под кран, стал набирать горячую воду. Иван, зная, что будет дальше, cпустился с полка вниз и вышел из парилки. На лавках для отдыха сидели только два старичка и о чем-то вели негромкий разговор, очевидно вспоминая прошлые годы. А вообще-то это место в бане было всегда самым бойким, шумным и богатым на всякие разговоры. Здесь решались любые проблемы, вплоть до мировых, здесь рушились былые авторитеты и новые личности возводились на пьедестал, здесь сообща искали ответы на самые сложные вопросы и здесь рассказывали анекдоты на все случаи жизни и жизненные истории, похожие на анекдоты, ибо здесь не было ни чинов, ни званий, ни должностей и все в этом предбаннике были равны, хотя и разногласны. Taк что Иван знал давно: если хочешь узнать о чем думает русский мужик, что его заботит и радует, то иди в парную. Правда, можно еще и в пивную. Из парилки стали выходить раскрасневшиеся мужики, а Иван поспешил туда, и на этот раз с веником. Выскочив вскоре оттуда, он чуть не столкнулся у дверей с женщиной в белом халате и белой же, повязанной по-девичьи косынке, убиравшей шваброй мокрый плиточный пол. – Что с тобой? Не ошпарился ли? – спросила она и подняла голову. – Ой!.. Крутов, ты что ли? – Я, вроде, – растерявшись от неожиданности сказал Иван. – Ты как тут очутился-то? – А ты? – Я здесь работаю. – А я только сегодня утром приехал и вот попариться решил. – Давненько я тебя не видела, Крутов. Года три, поди… Да ты чего прикрываешься-то? Меня стесняешься, что ли? Так я, вроде как, твоя законная жена. – Бывшая, Нин, бывшая. – Ну, ладно, ладно... Давай тут не будем. Пойдем. Они вышли в раздевалку и Нина, заглянув в кладовку, подала Ивану чистую простыню. – На, прикройся, Иван-непорочный, – сказала она, усмехнувшись. – Я за простыню не платил. У меня полотенце. – Да ладно, сочтемся – свои люди. Как попарился-то? – А все добро. Два захода сделал. Нина явно была удивлена встречей. – Чего я это не заметила, как ты зашел? Видно, у девок на женском отделении была, чай пили. Слушай, может тебе чаю принести? – предложила она и полезла в тумбочку. – Нет, не надо, – замотал головой Иван, заворачиваясь в простыню. – Я потом в буфет зайду… А тут все по-другому стало. – Так ведь капремонт был. Переделали все, обновили. Иван сел на лавку у стола, по другую сторону от Нины. Он почему-то чувствовал себя неловко, еще утром обдумал, как скажет ей при встрече о самом главном, ради чего приехал, а сейчас совсем не знал, о чем говорить. Да и Нина была тоже заметно смущена. – Здесь раньше в мужском отделении банщиком-то Володя Кабаков, кажется, работал. Уволился, что ли? – спросил Иван, чтобы не затягивать молчание. – Уволили за пьянку. – Ну, а ты как сюда попала? – А чо я. После Володи и попала. – Да я не об этом. Как вообще ты в бане оказалась? – Ну как. Обыкновенно. Пришла и работаю. – Я заходил сегодня в твою контору. Говорят – уволилась давно. – Ой, давно, – махнула рукой Нина. – Года два как. Переманили меня в ресторан. А там… О, Господи, одни алкаши каждый день. Самой спиться можно. Пошла в магазин продовольственный, там не лучше. Одни скандалы. Покупатели – чистые волки, да и продавцы не овечки. Вот однажды какой-то мужик и послал меня в баню. А я взяла да и пошла. И, знаешь, до сих пор не жалею. Хорошо здесь: чисто, спокойно, уютно и никакой суеты. Никто не кричит и не хамит. А все потому, что люди приходят сюда отдохнуть и душой и телом. А я им в этом помогаю. Прихожу на смену, все уберу, вымою, протру и двери отворю – заходи, мужики... – Снимай штаны, будем знакомиться, – вставил Иван с какой-то ехидцей. – А ты не смейся. Это работа и дело серьезное. – Странно все-таки видеть тебя здесь. – Почему? – Ну, ты еще молодая. Ведь немного за тридцать и одна тут весь день среди голых мужиков. – А чо, мужики тоже люди. На работе напазгаются, в автобусе надавятся, с женами налаются, и вот идет такой мужичок к нам чуть тепленький. А мы его, родного, горячим парком с веничком, да лечебным массажиком. Скоро вот бассейн будет. Да у нас не баня, а целый медицинский институт! И идет от нас ваш брат и улыбается. С мужиками будешь по-хорошему, так и они к тебе хорошо. А что голые, так на то и баня. Сперва, правда, стеснялась, а теперь привыкла. К столику подковылял седенький, маленький и голый старичок. – Простынку бы мне, дочка. Нина подала старичку простыню. – Вот видишь, – довольно сказала она, когда старичок отошел. – Меня тут все так ласково зовут. То дочкой, то сестрицей, то девушкой. Мелочь, как говорится, а приятно. – А сюда после Володи у вас, наверное, конкурс был "Мисс баня номер один". Или в газете объявили: требуется банщица в мужское отделение? Иван опять спрашивал с ехидцей, но Нина будто и не заметила этого. – До газеты не дошло. Просто директор вызвал и сказал почти так, как ты. Нужна, говорит, банщица в мужское отделение и решил тебя туда поставить. Ты, говорит, по всем статьям подойдешь: молода и хороша – мужчинам на радость. Даже старикам-пенсионерам здоровья прибавится. Я не отказалась и возражать не стала... Да что это ты все меня-то пытаешь? – вдруг спохватилась Нина. – А сам про себя не говоришь. Чего приехал-то? Иван понял, что теперь наступил его черед рассказывать о чем спросят, но ему этого не очень хотелось. – К тебе и приехал, – ответил он не сразу. – Тебя искал. – Ну! – воскликнула Нина. – Долго больно искал. Четвертый год пошел, как от тебя ни слуху ни духу. – А ты чего в прошлом году в суд не пришла? Там бы и встретились. Я два раза приезжал, а развода так и не оформил. И все потому, что ты в суд не явилась. Чего тянешь-то? Нина на этот раз ответила тоже не сразу. Она встала, зачем-то заглянула в кладовку, и, вернувшись, опять села к столику по другую сторону от бывшего, но для нее пока еще настоящего мужа. – Знаешь, – наконец заговорила она, – мужней женой все же лучше быть, чем разведенкой. Недавно паспорт раскрыла, на почту ходила, а там написано: зарегистрирован брак о гражданином Крутовым Иваном Сергеичем. И все об этом знают... Да, ладно, прими это за шутку. А если серьезно, то я не считала и не считаю себя виноватой. Теперь Иван вскочил со стула и прошелся по раздевалке. Завернутый в белую простыню он походил на древнего грека с картинки из учебника по истории древнего мира. Это рассмешило Нину, и она едва не расхохоталась. – Ну чего кругами-то заходил? – сказала она и, заметив, что Иван оглядывается по сторонам, добавила. – Не бойся, им не до нас. Иван снова сел и, наклонясь через стол к Нине, заговорил негромко, но твердо. – Значит, ты ни в чем не виновата? Значит, ты в тот день в ресторан не ходила? – Меня Зинка затащила прямо с работы. У нее день рождения был. – Мы с дочкой дома, а ты с подругой в ресторане. Ну, да ладно, это я тебе простить бы смог. Но ведь ты тогда домой ночевать не пришла. А когда узнал, что из ресторана вы с Зинкой с хахалями вышли, и к ней домой, то мне все стало ясно. – Они нас только до подъезда проводили. – Рассказывай... А чего ты домой не пошла? – Так ведь поздно уже было. И ничего другого... – Ладно, хватит. Неужели ты думаешь, что я выяснять буду. Уж если тогда не стал... Просто собрал чемодан и ушел. – Мог бы и по-другому. Ну, избил бы в конце-концов, а ты сразу же все и порушил. Даже в другой город уехал. – Избить, говоришь? Да как же я бы после этого с тобой жить-то стал? Я должен был тебе верить. Как же без веры-то жить? Нет, не по мне так... – Мужики вон и не такое своим бабам прощают. – Это не мужики. – Один раз оступилась, так можно было понять и простить. – И одного раза хватит, чтобы всю жизнь испортить и себе и людям. Нина вдруг глянула на Ивана глазами полными слез. Она хотела что-то сказать, но лицо ее как-то жалко сморщилось и, чувствуя, что вот-вот расплачется, она быстро и молча ушла в кладовку. Париться Ивану больше не хотелось, и он направился в свой закуток одеваться, а когда вышел оттуда, то Нина уже сидела на своем месте за столом. Никаких следов слез на ее лице не было. Только исчезла с него недавняя веселость. Иван положил перед нею сложенную простыню. – Ты, Нин... Это, – заговорил он первым. – Прости меня… Я не должен был тебе здесь всего этого говорить. Знаешь, я готов поверить, что вы тогда с мужиками не ночевали, да только поздно. Я почему развода-то добиваюсь?.. Женился ведь я, Нин... – Женился? – не скрыла удивления Нина. – Полюбил кого или пожалел? – Ну, это уж мое дело. – Давно? – Скоро год... У нас уже и ребенок родился. Сын… Так что ты, Нин, через месяц в суд приди, оформим все как положено. – Ладно приду, что с тобой поделаешь. – Дочка-то как? – Вспомнил все-таки. А я думала, что забыл. – Я о Наташке все время вспоминаю. Разве ты деньги не получала? – Все получала. Дело не в деньгах. Пришел бы вечером, повидал ее. Она уже во второй класс ходит. А я сейчас к ней зайду. – Она в школе, на продленке. Я-то сегодня здесь. – Ну так я в школу и пойду. Пока. Иван толкнул плечом тонко скрипнувшую, будто всхлипнувшую дверь и вышел в коридор, а потом и на улицу. Чуть погодя следом за ним в коридор выбежала Нина. Она приоткрыла двери и, не замечая мороза, долго глядела на уходящего Ивана, пока тот не скрылся за спинами бредущих по улице людей. |
|||